Святыни и святые | Образование и наука Деятельность основателя Японской Православной Церкви, равноапостольного Николая Японского, кроме непосредственного миссионерского служения в стране Восходящего солнца, охватывала и широкий круг общественных вопросов. Среди них одно из первых мест занимал вопрос воспитания подрастающих поколений православных японцев, а также тех, кто желал свои силы посвятить служению Православной Церкви в языческом обществе. Планы его работ всегда были устремлены в будущее. Поэтому вопрос о «делателях жатвы», о религиозном воспитании и образовании будущего духовенства, катехизаторов и женщин-христианок был для владыки всегда первым [2, с.32]. Следовательно, проблемы педагогики были для святого столь же близкими, как и вопросы распространения веры.
 О начальных шагах на педагогической ниве архимандрит Николай сообщал уже в отчете за первые десять месяцев своей деятельности по возвращении в Японию в 1871 г. Он, в частности указывал, что независимо от его желания при церкви образовалась школа русского языка, «во-первых, из японцев, изучающих русский язык, чтобы быть переводчиками или читать научные книги, во-вторых, из готовившихся принять христианскую Веру и желавших изучать язык в видах служения ей» [18, л.272 об. -273]. Здесь же святой сообщал и о составлении им «русско-японского лексикона» для нужд учащихся.
При первой же возможности, как только японское правительство отменило антихристианское законодательство в 1873 г., архимандрит Николай принялся за организацию сети православных учебных заведений. В г. Хакодате он открыл катехизаторское училище для подготовки проповедников Православия из местных жителей. В 1875 г. открылась духовная семинария в Токио, куда набирали подростков с начальным образованием [11, с.124-125]. Японцы поступали в Семинарию обычно до крещения. Семинарский курс был семилетним, со специальным педагогическим классом для подготовки преподавателей. Преподавание велось на японском языке. Первоначально в Семинарии преподавали русские миссионеры, затем преподавателями стали окончившие духовную школу японцы. Некоторые из них получили дополнительное образование в Духовных Академиях в России. Первым ректором был сам равноапостольный Николай, который долгое время преподавал Догматическое Богословие в старших классах [12].
В том же году, что и семинария, было основано и первое женское училище. По мнению многих иностранцев оно было в то время самым лучшим женским учебным заведением [13, С. 238]. Уже к 1894 г. молодая Японская Церковь располагала семинарией в Токио, двумя школами катехизаторов (в Токио и Осака) и двумя женскими школами (в Токио и Хакодате) [11, с.125]. Таким образом, педагогическая деятельность занимала одно из первых по значению мест в трудах Просветителя Японии. О ее важности говорил Владыка и в воззвании «Господам окончившим курс в Духовных Академиях» от 29 апреля 1886 г. В частности, святитель указывал, что делателям на ниве просвещения в Японии «удобно и прилично быть по преимуществу самим японцам. Но японцев для того нужно образовать…» [17, л.2 об.]. Согласно подсчетам японского исследователя Наганава Мицуо, через православные школы равноапостольного Николая прошло порядка 1000 учеников [8, с.15]. Его наследие в данном контексте является неоценимым опытом организации мирного взаимодействия представителей разных социально-культурных традиций.
Кроме собственно японских учебных заведений, владыка Николай смог также организовать достаточно эффективную систему образования для пленных русских солдат из простого народа во время русско-японской войны. Выяснив, сколько во всех лагерях на территории Японии неграмотных русских солдат, святой издал в Токио русскую азбуку и разослал ее по лагерям. Образованных же офицеров в своих письмах он просил стать учителями для подопечных. Когда в лагерях в Тоёхаси и Сидзуока были открыты такие импровизированные школы, равноапостольный Николай послал туда учебные материалы для естественнонаучных опытов. Горячо поощрял он и освоение каких-либо профессиональных навыков, считая, что нахождение в плену может быть удобным случаем для обучения [14, с.18].
Таким образом, Просветитель Японии имел большой опыт как непосредственной педагогической деятельности, так и ее организации для представителей самых разных возрастных категорий и социально-культурных традиций.
Основными источниками исследования взглядов равноапостольного Николая на воспитание, кроме его дневниковых записей, являются материалы переписки с разными лицами, а также отчеты в Святейший Синод.
В достаточно обширной, как отечественной, так и зарубежной литературе, посвященной деятельности Просветителя Японии, к сожалению, мало внимания уделяется рассмотрению его педагогических взглядов. Среди исследований, затрагивающих так или иначе данный вопрос, можно назвать лишь отдельные публикации А.Н. Хохлова, Г.Д. Ивановой, протоиерея Прокл Ясуо Ушимаро и диакона Иоанна Рынкового [22, 9, 15, 11]. В целом же проблема является мало изученной и требует дальнейших исследований.
По мнению Просветителя Японии, подрастающие поколения нуждаются, прежде всего, в воспитании правильного отношения к природным задаткам и наклонностям, данным Богом. Юным душам нужно помочь обуздать собственную природу, поэтому воспитатель должен с осторожностью, но все же властно и твердо направлять их естественные наклонности в благоприятное русло. Святой замечал по этому поводу:
«…и самая злая натура громко кричит, признавая себя свободной. Вот тут-то и важно дело воспитания, и я не знаю, что еще в жизни важнее его; и в этом деле важнее всего именно воспитание у детей воли, развитие и укрепление добрых наклонностей» [23, с.44].
В своем дневнике владыка не раз сетовал на то, что именно пробелы в воспитании, его недостаток очень часто являются причинами того, что данные Богом природные задатки развиваются неправильно [5, с.79]. В чрезмерном попустительстве упрекал равноапостольный Николай и японских родителей.
«Нередко приходится слышать о каком-нибудь сопляке лет двенадцати: «Да он не хочет», – писал святой. – Там, где именно родители должны бы рассудить за ребенка, и направить его, они вполне распускают вожжи, – отчего и пропадает столько японской молодежи…» [6, с.27].
В виду данных соображений, равноапостольный Николай считал первым объектом воспитательского воздействия на юную душу именно волю ребенка.
«Что пользы, что те же Григорий Такахаси, Хино и другие умны, коли они остались слабовольными или своевольными! – сетовал владыка по поводу некоторых воспитанников семинарии. – А какими бы они вышли полезными деятелями, если бы во всё время их воспитания не дать им ни одного дня своевольничать, капризничать, а заставлять исполнять неуклонно свои ученические обязанности!» [23, с.44].
Святитель Василий Великий по этому поводу наставлял юношей:
«Должно обуздывать и сдерживать тело, как порывы зверя, и мятежи, производимые им в душе, усмирять, поражая рассудком, как бичом» [3, с.1066].
А в педагогических размышлениях современника равноапостольного Николая, святителя Феофана Затворника, находим такие слова о воспитании воли:
«Дитя, предоставленное самому себе, делается неукротимо своевольным. Потому родителям строго должно блюсти эту отрасль душевной деятельности» [21, с.15].
Подобные взгляды мы встречаем и в наследии выдающегося педагога, старшего современника равноапостольного Николая, К. Д. Ушинского. Уделяя большое внимание в теории воспитания воле, он также считал ее выражением власти души над телом, «нервным организмом». При этом, по мнению Константина Дмитриевича, «власть души над телом очень велика». Подобно Просветителю Японии, известный педагог считал, что воля «развивается и формируется опытами» [20, с.263].
В этом смысле равноапостольный Николай отмечал, что воля воспитывается «неуклонным исполнением предписанных правил» [23, с.43-44]. Вот почему такое внимание святой уделял твердости в воспитателе. В данном смысле, можем говорить о том, что кроме непосредственной связи с православной традицией, равноапостольный Николай в своих взглядах на воспитание руководствовался и современными ему достижениями педагогической мысли.
Однако речь не идет о подавлении воли юных воспитанников. Владыка отрицательно относился к стремлению старших контролировать все сферы жизни подрастающих поколений. Он считал, что есть области, где молодая душа должна чувствовать себя свободной, не стесняемой внешним давлением. Так, он сетовал на встречающееся в японских семьях стремление ограничить юных членов в их праве выбора будущего спутника жизни.
«Тут, в деле брака, – отмечал владыка, – где именно должен быть свободный выбор, родители распоряжаются судьбой детей, и не думая спрашивать их» [6, с.27].
Равноапостольный Николай осознавал, что воспитание воли, ума и чувств ребенка должно происходить органически, соответственно его природе и дару свободы. В этом большую роль играет привитие воспитаннику правильных идеалов, к которым он сам будет стремиться. И здесь проявляется еще одна важная черта воззрений Просветителя Японии на воспитание – он призывал развивать у детей чувство высокого призвания каждого христианина, понятие долга и служения высшим идеалам. Не раз мы встречаем в дневниках владыки подобные строки:
«После обедницы и проповеди так беседовал с братьями, между прочим, убеждая воспитывать детей для неба, в чем родителям помогают Ангелы-хранители детей» [6, с.458].
В своих школах владыка реализовывал этот принцип через воспитание у подопечных высокого чувства долга и любви к их христианскому призванию. Вот как по этому поводу отмечалось в одном из отчетов, посвященному школам Миссии:
«Учащиеся, начиная с самых старших и кончая самыми младшими крепко сознают, что они учатся для того, чтобы быть проповедниками учения Христова в своей стране» [4, с.311].
Для того же, чтоб эти добрые идеалы стали надежной мотивацией деятельности, следует, по мысли Просветителя Японии, попытаться сделать их близкими сердцу воспитанников, доступными и понятными, родными. Вот что говорилось об этом в упоминаемой характеристике учеников семинарии:
«Для большинства из них церковные интересы – их родные, собственные интересы. Их мысли, чувства и все действия неизменно вращаются, хотя бы и с некоторыми уклонениями, около одного центра – христианской религии; так они выросли, к тому навыкли и с тем более или менее неизменно останутся на всю жизнь» [4, с.311].
Сам Просветитель Японии, несомненно, подавал пример подобного отношения к своему призванию, называя его «лучшим и совершеннейшим из земных поприщ» [16, л.2 об.].
Также в письме к А.Н.Голицыной владыка высказывал пожелания, чтоб дети непременно осознавали смысл всякой их деятельности, а взрослые – чтоб употребляли должные усилия для поднятия в глазах воспитанников авторитета того дела, вокруг которого они организовывают детей. Святитель советовал самых младших участников планируемого Детского Миссионерского общества не допускать к собраниям, «как для того, чтобы не сделать их местами беспорядочного шума, так и для того, чтобы в глазах детей сделать их почтенными». Также считал владыка, что и посторонних людей не должно быть на этих собраниях, «чтоб не стеснить детей, а дать им свободно, при помощи их матерей, рассудить о деле». Он часто указывал на необходимость придания детскому обществу «должного веса в мнении самих детей и авторитета в глазах посторонних». Просветитель Японии подчеркивал:
«Нужно, чтобы дети не только думали и знали, что они дело делают, но и были уверены, что от их дела есть действительная польза» [19, с.216, 217, 202].
При этом воспитателю необходимо следить, чтобы не отрываться в заоблачные высоты, оставив воспитанников без должного твердого основания. Во всём должна быть последовательность и планомерность. Вот что замечал владыка по поводу этого педагогического принципа в своем дневнике:
«Был на экзамене по русскому языку в первом классе Семинарии: Иоанн Кавамото, учитель, по неопытности, парил в высотах, оставляя нужную твердую почву» [7, с.426].
Поэтому святой однозначно считал, что «Академии должны разрабатывать науку ближе к жизни, а не писать на темы, в которых и диавол ногу сломит, или которые и лягушкам не нужны» [6, с.296]. В этом отношении и проповедь равноапостольного Николая, как одна из форм церковного учительства, не была умозрительно-отвлеченной, но все время претворялась в жизнь, проникала в семью и быт [2, с.35].
В целом же, владыка считал, что осмысленность знаний должна быть одной из главнейших целей обучения и воспитания, потому что, говорил он, «в школах долбят кое-что, но не понимают и скоро забывают…» [6, с.297].
В данном случае мы имеем дело с традиционным для православной педагогики отношением к личности ученика, как образу Божию. Образовательная функция педагога в этом контексте является очень деликатной, она направлена на самообразование ребенка, на очищение заложенного в нем образа Божия посредством пробуждения его внутреннего духовно-нравственного потенциала. При этом педагог не только должен заботиться о передаче системы знаний, но и проявлять интерес к ребенку как к индивидуальности, знать его во всех проявлениях [1, с.178].
Поэтому очень важно, по мнению владыки, актуализировать внутренний потенциал ребенка через привитие ему благородных и высоких устремлений, на развитие которых он будет тратить свою творческую энергию. Причем, в данном случае нельзя допускать огульного упрощения ценностей. Опасно, если дети примут все за игру. Поэтому самому воспитателю нужно в таком случае воплощать в себе необходимую высоту нравственных идеалов и вести себя с воспитанниками, как со свободными, осознанными личностями, всегда действуя прямо и честно, без наигранности и притворства. Следует привлекать детей к полезному и серьезному делу, в котором они могут максимально проявить высшие духовные и нравственные устремления, «иначе – произойдет обман; всякий же обман в самом себе носит зародыш самоубийства: дети непременно заметят, что их хотят обмануть» [19, с.201].
Воспитание же без прочных нравственных основ, без должных идеалов, не может достичь желаемых результатов. Равноапостольный Николай по этому поводу так говорил о современной ему японской системе образования:
«Окиньте взором нынешнюю сеть японских учебных заведений: густая и прекрасная сеть; но с одним недостатком: религиозного научения в ней нет; нравственное кое-как старается ютиться – на естественном законе (что такое он без Бога), на обрывках конфуционизма, индобуддизма; все это представляет весьма печальную картину – отсутствие прочных основ нравственного воспитания для японского народа в глазах всякого здравомыслящего человека» [23, с.38].
Важной следует признать и мысль равноапостольного Николая о воспитании чувств, сердца учеников:
«О воспитании сердца также непременно надо заботиться, а не оставлять его на произвол разным дрянным инстинктам или влечениям извне. У нас же в школе об этом еще меньше заботятся, чем о развитии воли» [23, с.45], – писал святой.
Владыка всегда обращал особое внимание на сердце воспитанников, поскольку от его чистоты и воодушевления во многом зависит возможность реализации умственных способностей. Так, об одном выпускнике семинарии он замечал:
«Негоден сей юнец, хотя и воспитанник Семинарии, нигде,— слаб характером и сердцем плохонек, хоть и умен…» [6, с.469].
Такая позиция вполне соответствует православной традиции воспитания, определяющей чистоту сердца целью всех трудов и подвигов [10].
О действенности педагогических идей равноапостольного Николая, их практической значимости свидетельствуют плоды воспитательских трудов Просветителя Японии и учрежденных им учебных заведений. Так, среди учеников святителя Николая были автор бестселлера «Гангстерская история Токая» Горо Амада и Такусабуро Горо, которого называли «вечным искателем» и который стал автором конституции императора Мейдзи. Обратился в Православие и студент Кентаро Ой, преуспевший со временем в политической карьере. Студент Кенсусе Андо, преподававший одно время в Петербургском университете, затем стал мэром Иокогамы. Нозому Накагава – губернатором Осаки, а Хичисабуро Хирао – министром просвещения. Все эти и многие другие студенты равноапостольного Николая были очень активны на японской политической арене в ту эпоху [15].
Итак, равноапостольный Николай Японский считал, что в деле воспитания подрастающих поколений основные усилия должны быть, прежде всего, направлены на воспитание у подопечных воли, способности противостоять дурным наклонностям собственной натуры. Такой подход призван помочь ученикам не расточить напрасно, как естественные задатки, так и полученные в процессе обучения знания. К личности воспитанников следует относиться с должной строгостью, но бережно, уважая их свободу и стараясь сделать воспитательские цели близкими и понятными для них.
Источники и литература
- Абрамов С.И. Роль педагога в процессе формирования личности младшего школьника // XIX Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: сборник материалов. М: ПСТГУ, 2009. Т. 2. С. 177 – 179.
-
Антоний, архиепископ Минский и Белорусский. Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай // Богословские труды. Вып. 14. М.: Издательство Московской Патриархии, 1975. С. 5 – 61.
- Василий Великий, святитель. Беседа к юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений // Святитель Василий Великий, Архиепископ Кесари Каппадокийской. Творения: В 2 т. Том первый: Догматико-полемические творения. Экзегетические сочинения. Беседы. М.: Сибирская Благозвонница, 2008. С. 1065 – 1070.
- Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода К.Победоносцева по ведомству Православного исповедания за 1890 и 1891 годы. СПб., 1893. 545 с.
- Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 1. СПб.: Гиперион, 2004. 370 с.
- Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 2. СПб.: Гиперион, 2004. 830 с.
- Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 3. СПб.: Гиперион, 2004. 750 с.
- Иванова Г.Д. Жизнь и деятельность Николая Японского // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2. Памяти свт. Николая, Апостола Японии. СПб.: Изд. СПб. университета, 1996. С. 10 – 20.
- Иванова Г.Д. Переводчики русской литературы – воспитанники Православной духовной семинарии в Токио // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2. Памяти свт. Николая, Апостола Японии. СПб.: Изд. СПб. университета, 1996. С. 59 – 63.
- Иоанн Кассиан Римлянин, преподобный. Цель и конец подвижничества. URL: http://azbyka.ru/otechnik/prochee/dobrotoljubie_tom_2/2 (дата обращения 16.03.2015).
- Иоанн Рынковой, диакон. Духовное образование как одна из важнейших задач миссионерской деятельности святителя Николая Японского // Угрешский сборник. Труды преподавателей Николо-Угрешской православной духовной семинарии. Выпуск 3. М.: ООО «Издательство ПЕНАТЫ», 2013. С. 122 – 134.
- Колыванов Г.Е. Духовные Семинарии Русской Православной Церкви за пределами России в начале 20 века. URL: http://www.mpda.ru/site_pub/82514.html (дата обращения 20.01.2015)
- Кривко Ю.Б. К истории деятельности миссии Русской Православной Церкви в Японии в конце ХІХ – нач. ХХ веков // Материалы международной конференции молодых историков. Харьков, 1994. С. 236 – 241.
- Накамура К. Сострадание св. Николая. Строки из дневников святого // Япония сегодня. 2005. № 6. С. 17 – 24.
- Прокл Ясуо Ушимару, протоиерей. Японское православие и культура периода «Мейдзи». URL: http:// portal-credo.ru (дата обращения 20.01.2015).
- Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 164. Д. 2330.
- РГИА. Ф. 796. Оп. 167. Д. 2296.
-
РГИА. Ф. 796. Оп. 151. Д. 1422а.
- Святитель Николай Японский. Видна Божия воля просветить Японию: сб. писем / ред.-сост. Г.Г.Гуличкина. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2009. 280 с.
- Ушинский К. Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии. Т. 2. СПб., 1871. 430 с.
- Феофан Затворник, святитель. Основы православного воспитания. М.: Сибирская Благозвонница, 2009. 80 с.
- Хохлов А. Н. Роль токийской православной семинарии в подготовке переводчиков-японистов // Православие на Дальнем Востоке. Вып. 2. Памяти свт. Николая, Апостола Японии. СПб.: Изд. СПб. университета, 1996. С. 64 – 78.
- «Я здесь совершенно один русский...». Письма Ревельского епископа Николая (Касаткина) из Японии / Публикация и комментарий Р.К.Цуркана. СПб., 2002. 245 с.
Источник: Вера и Время
|
