Московский Патриархат | Изучение традиционных религий | Общие проблемы и вопросы Слово Святейшего Патриарха Кирилла на встрече с руководителями регионов Северо-Кавказского федерального округа 14 декабря 2012 года
15 декабря 2012 г.
14 декабря 2012 года в Пятигорске, в резиденции полномочного представителя Президента Российской Федерации в Северо-Кавказском федеральном округе, состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с руководителями регионов, входящих в состав СКФО. Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к участникам встречи со словом.
Уважаемый Александр Геннадиевич! Дорогие братья! Уважаемые руководители северокавказских субъектов федерации! Дорогие владыки!
Для меня сегодня очень значимая встреча. От многих из вас я получал приглашения посетить Северный Кавказ, посетить ваши республики, получал также приглашения от владык. По милости Божией мне удалось приехать на Северный Кавказ. Я не имел возможности посетить республики, это отложим на следующий этап знакомства с северокавказской жизнью, но сегодня есть возможность, в гостеприимных стенах у Александра Геннадиевича, встретиться и немного поговорить.
Конечно, я много слышал и читал о Северном Кавказе, о межнациональной, межрелигиозной, экономической ситуации. Но когда читаешь и слышишь — это одно, а когда видишь — совсем другое; и соприкосновение с реальностью значительно скорректировало мое понимание того, что происходит на этой благословенной земле.
Я имел возможность встречаться с духовенством, с верующим народом, с руководителями и, самое главное, слышать голоса людей. И в этих голосах я почувствовал не какую-то нарочито политкорректную идеологему — так иногда бывает, когда как по заученному говорят о мире, о дружбе, а на самом деле ни мира, ни дружбы нет. Я постоянно сталкивался с тем, что люди апеллировали к прошлому и говорили, что в прошлом все жили в мире и дружбе, причем это прошлое — не только советское, но еще и дореволюционное прошлое. Действительно, в том самом прошлом было, я думаю, нечто такое, что скрепляло жизнь людей здесь, на Северном Кавказе.
А когда люди по-настоящему чувствуют себя братьями, когда они готовы защищать друг друга? Тогда, когда у них есть общие интересы. Как только их интересы становятся различными, как только их ценности становятся различными, тогда людей ничего не скрепляет. Какой там общий дом — каждый на себя тянет! И этой общей ценностью в старые времена была, конечно, наша вера — вера православных и мусульман.
Если взять этику, мораль, то она покоится на одних и тех же постулатах, которые своими корнями уходят в десять заповедей. А десять заповедей тесно связаны с нравственной природой человека. Бог так пожелал создать человека — чтобы, помимо разума, воли, чувств, вложить в него нравственное чувство. Нравственное чувство — это не миф, не фантом; это самая настоящая реальность, которая опознается голосом нашей совести.
Конечно, голос совести можно заглушить. Его можно пропить, его можно продать, его можно просто изничтожить разговорами о том, что «я поступаю не так уж плохо, сосед поступает еще хуже» — возможностей заглушить голос совести много, но это не означает, что его нет.
Так вот, голос совести отзывается болью на одни и те же грехи — что у мусульманина, что у православного, что у любого другого человека. Когда нам говорят, что нравственность — дело благоприобретенное, что бытие определяет сознание, я всегда спрашиваю: «Так почему же нравственное чувство одинаково работает и в России, и где-нибудь на островах в Тихом океане, и на Кавказе — где угодно?» Да потому, что Бог так создал человека. Заложен один и тот же нравственный код, и если мы по нему живем, то решаются все проблемы — и межнациональные, и межрелигиозные, об этом даже говорить не надо. Все решается автоматически, если мы живем в соответствии с этим нравственным кодом.
В советское время силой государства поддерживалось то, что мы называем дружбой народов. В каком-то смысле у этой политики были положительные результаты. Но были и другие действия, которые нанесли огромный ущерб всему тому, о чем я говорю, — это разрушение веры. Вера сохранялась только в подполье, от веры нужно было отказываться, — это и привело к тому, что вместе с верой стала разрушаться нравственная основа. А потом, когда вдруг появилась свобода, когда человеку сказали: «делай что хочешь», — какое уж тут нравственное чувство, особенно если есть деньги? Если же кто-то мешает жить в соответствии с инстинктами, он становится врагом. Но у человека, который теряет нравственную опору, теряется фундамент, такого человека очень легко соблазнить.
А вот теперь я хотел бы перейти к теме терроризма. Нельзя воспринимать все то, что сегодня происходит на Северном Кавказе, особенно то, что происходило в недавнем прошлом, столь примитивно: мол, возникли некие группы, стали бороться за что-то и т.д. Всегда есть некая подоснова. Люди, с которыми работали заезжие «гастролеры», пытаясь их завербовать, сделать из них террористов, рассказывали примерно так: «Я верующий человек, а мне говорили: «Кругом безбожный, безнравственный мир. Ты что, хочешь жить так, как живут все эти безбожники? Ты что, хочешь, чтобы твои дочери вели себя так, как девицы в больших городах? Ты что, хочешь, чтобы была беспросветная коррупция? Люди совесть потеряли! Иди к нам и будешь вместе с нами защищать самое священное»«.
Другое дело, что эмиссары, которые так «воспитывают» молодежь, говорят неправду, ведь они не за эти нравственные идеалы борются. Но у человека самые сильные чувства — это чувства религиозные и национальные. Почему мы и народ наш так прореагировали на кощунство в Храме Христа Спасителя? Потому что национальные и религиозные чувства — самые священные. За веру, за Бога и за свой народ люди готовы отдать жизнь. За увеличение ВВП в два раза, за рост инвестиций жизнь никто не отдаст, а за веру и за народ люди отдают жизнь. Поэтому разного рода заезжие пропагандисты и знают, на какие педали нажимать. А вот что нужно делать, чтобы они не смогли воспользоваться этим религиозным и национальным потенциалом? Нужно, чтобы религиозные чувства формировались сегодня в здоровой, естественной среде, и в этом смысле я на первое место ставлю вопросы религиозного образования.
Вчера у меня была замечательная встреча с муфтиями — началась несколько формально, а потом мы стали по-братски говорить о том, что у каждого на душе. Один из муфтиев привел мне статистические данные. В регионе, где он руководит общиной верующих, в школах преподают основы исламской культуры. И он рассказал о том, как сократилось употребление алкоголя, как сократилось курение, как сократились правонарушения в той среде, где преподаются основы исламской культуры. То же самое мы наблюдаем и в наших школах, где преподаются основы православной культуры. Нет нравственной распущенности, нет пьянства, никто не сквернословит — это другой облик человека. Но с каким же трудом мы пробивали и до сих пор пробиваем преподавание основ религиозной культуры в наших школах!
Я глубоко убежден, что религиозное воспитание может заложить фундамент прочного межрелигиозного мира, особенно если в этих курсах мы будем говорить — каждый своим языком, ссылаясь к своим собственным авторитетам, — о том, какого человека мы хотим иметь, как говорят инженеры, «на выходе», о том, что мы хотим видеть в нашей молодежи. И говорить мы должны об одинаковых вещах, а иначе мы и говорить не можем, потому что у нас этика общая, фундамент общий. Опираясь на религиозную мотивацию, религиозные чувства, мы будем формировать человека, который не станет брать в руки оружие, чтобы убивать ни в чем не повинных людей, силой доказывать свое превосходство, формировать этнические, клановые группы для борьбы с другими. Потому что правильное религиозное воспитание, обращение человека к религиозным истокам помогает усилить нравственное измерение жизни.
А если вы меня спросите: «Какой еще существует рецепт решения проблемы?», то я отвечу, что никакого другого рецепта не знаю. Конечно, я согласен с тем, что надо решать вопрос безработицы: когда человеку делать нечего, ему дурь в голову идет, а если еще и денег нет — тем более. Конечно, нужно развивать инфраструктуру, экономические проекты, чтобы достичь общего благосостояния. Но ведь благосостояние не делает человека менее преступным. Разве у нас в тюрьмах одни нищие сидят? У нас в тюрьмах сидят люди очень образованные, часто очень богатые, потому что ни богатство, ни образование не решат самого главного — не изменят внутренней духовной, нравственной природы человека.
Вот почему я с особым чувством благодарности и как-то очень естественно отнесся к той поддержке, которую ваши братья — религиозные деятели, как и многие из вас, оказали лично мне в очень непростое время, когда на Патриарха и на Русскую Церковь обрушились разного рода козни. Тогда один из религиозных деятелей приехал и сказал: «Помните, что Северный Кавказ — ваш союзник». И я понял: это не дипломатия, потому что верующие мусульмане так же болезненно воспринимают любые попытки кощунствовать, осквернять и оскорблять святыни, как и их православные братья.
У нас есть общая основа, и я считаю, что эту основу ни в коем случае нельзя потерять. Поэтому у нас должен быть активный межрелигиозный диалог, касающийся конкретных вопросов. Не формальный диалог, когда собираются при светском начальстве и все начинают говорить, что мы за мир, что мы братья и так далее; а те, кто с оружием, не слышат ничего и продолжают творить свои дела. Наш диалог должен достигать низов. А то принимаем хорошие декларации, а кто эти декларации читает? Да никто их не читает — по крайней мере, тот, кто идет с оружием, декларации не читает, или читает и смеется. Нам нужен такой диалог, который будет проникать в глубину сознания наших людей — и православных, и мусульман, менять наши отношения в принципе. Почему? Потому что мы сегодня союзники перед лицом всего того, что в мире происходит. Потому что самая главная проблема современной цивилизации заключается в отказе от Бога — я сегодня об этом говорил в проповеди. Потому что в основу всего сейчас полагается исключительно личная свобода человека. Человек, согласно этим взглядам, сам определяет, что хорошо, а что плохо. Но ведь сколько голов, столько и умов, и если каждый будет сам определять, что хорошо, а что плохо, то человечество будет уничтожено взаимными конфликтами.
Должны существовать абсолютные мерила добра и зла, и для верующих людей абсолютным мерилом является слово Божие. Для нас Библия, Евангелие, для вас Коран — это абсолютное мерило, и поэтому наша задача — только научить людей различать добро и зло на основании этого критерия. Вот поэтому верующие люди сегодня являются союзниками, и эти союзнические отношения мы должны укреплять, на основе этих союзнических отношений выстраивать братские отношения — не обижать, не оскорблять, а ценить друг друга.
Я выступал здесь на форуме Всемирного русского народного собора и говорил о роли русских. Я подчеркнул, что говорю так не потому, что я сам русский, не потому, что русские лучше других. Но совершенно ясно, что исторически роль русского народа не только на Кавказе, но и на всем огромном евразийском пространстве совершенно особая. И знаете, почему? Почему русские создали империю? Я поделюсь с вами своими мыслями.
Что такое империя? Это объединение людей. А когда мы готовы жить рядом с другим человеком? Когда нам хорошо с ним жить. А когда нам хорошо с ним жить? К примеру, что такое хорошая жена? Это жена, которая заботится о муже. А что такое хороший муж? Тот, который заботится о жене. Что такое хороший начальник? Приходит человек в кабинет к начальнику, а у него времени нет поговорить: «не могу принять, иди». Второй раз приходит — его уже даже не пускают. Что этот человек скажет о начальнике? «Плохой начальник». А начальник может быть очень хорошим, умным, заботливым — у него просто времени не хватило с этим человеком поговорить, а значит, для этого сотрудника начальник будет плохим независимо от того, какие он программы осуществляет и что он делает.
Вот так же и в общении между народами. Сформировать такую империю, как Российская, мог только народ, который себя в полном смысле слова отдавал другим, жертвовал собой. Это привело к тому, что в империи во власти были люди разных национальностей. Никогда не было сказано, что только православный и только русский может быть, допустим, министром или губернатором. Тот характер, что формируется Православием, который со стороны порой кажется мягкотелостью, слабостью, отсутствием хребта, есть на самом деле результат сознательного воспитания народа в этой мягкости и открытости, которая очень неверно воспринимается как слабость. Эта открытость позволяла другим не чувствовать себя дискриминированными, и благодаря этому характеру русских людей и сформировалась империя. Это не слабость — это воспитанное Православием отношение к другим, и благодаря ему мы и существуем все вместе, потому что если бы коренная нация была железобетонной, то о нее разбивались бы лбы других и не было бы никакой общей жизни.
Общая жизнь всегда требует жертвенности. Для того чтобы хорошо жить с мужем или женой, нужно жертвовать собой ради другого человека. Только тогда брак крепкий, когда ты отдаешь супругу или супруге время, заботу, средства. В этом смысле значение русского народа очень велико, и думаю, что потенциал, заложенный в сознание, в природу наших людей, не иссяк, хотя и был подорван в советское время, когда на место веры пришла идеология. Но не будем сейчас об этом говорить, а будем говорить о том, что мы должны возродить все добрые традиции совместной жизни, взаимного уважения, взаимной признательности, с тем чтобы строить мирное, спокойное, процветающее государство. А если, сохрани Бог, когда-нибудь придется защищать его, то чтобы все стали на защиту так, как защищали Россию наши предки — и мусульмане, и православные.
Поэтому я глубоко убежден в том, что самое главное — сохранить нашу общую нравственную основу, помочь людям сформировать на этой основе свои убеждения, построить межнациональные, межрелигиозные связи. И хотел бы всем нам пожелать помощи Божией на этом пути.
Источник: Патриархия.ру
|
