 К памятной дате того или иного писателя обычно задают вопрос, насколько актуально сегодня его творчество. Этот вопрос звучит сегодня, в день 195-летия со дня рождения Федора Михайловича Достоевского. И ответ все тот же — творчество Достоевского актуально, поскольку, как сказал один литературный персонаж, «человек мало изменился».
Человек мало изменился со времени жизни Достоевского, и все главные его свойства сохраняются. И Достоевский как раз тем хорош, что в его романах главное — не бытописание, относящееся к данному времени или данной эпохе (хотя он, конечно, очень предан своей современности), но ключевые вопросы человеческого существования. Эти главные вопросы, что называется «проклятые вопросы Достоевского», он впервые художественно сформулировал. И на эти вопросы ответы не найдены до сих пор.
Как говорил в своем время Антон Павлович Чехов в письме Алексею Сергеевичу Суворину, русская литература не отвечает ни на какие вопросы, но она нас удовлетворяет тем, что правильно их задает. Достоевский поставил некоторые вопросы, которые мы сейчас решаем с той или иной степенью успешности. Они касаются в первую очередь отношений человека с Богом, со своей совестью, со своим душевным подпольем, которое существует практически у каждого.
И эти вопросы, и попытки найти ответы на них актуальны сегодня. И дело не в том, что Достоевский пророк и у него романы-предупреждения, потому что любая литература — это предупреждение. А дело в том, что Достоевский, как сказала бы сейчас молодежь, «просек» некоторые болевые точки человеческого существования. Причем он говорил о них не в общем, не абстрактно, не в каких-то философских категориях, а очень непосредственно. Его персонаж поставлен в событийные условия.
Кроме того, Достоевский продолжает традицию, начатую Николаем Васильевичем Гоголем в его «Выбранных местах из переписки с друзьями». Это попытка русской словесности вмешаться в жизнеустроение, повлиять на состав самой жизни. Кроме Гоголя, сюда же относится поздняя публицистика Льва Николаевича Толстого. Ну и, конечно, «Дневник писателя» — ежемесячный журнал Достоевского, который имел колоссальное воздействие на публику. «Через головы поэтов и правительств», как говорил Маяковский. Это не проповеди, но разговоры с читателем напрямую.
Наша история подтверждает правоту проницательности взгляда Федора Михайловича на человека и мир. Правильно говорил Альберт Эйнштейн: «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс». Но Гаусс — математик и физик! Казалось бы, как Достоевский может соперничать с математикой? Нет, ценны не знания, а точка зрения, подход к миру, стиль мышления. Вот что важно для Эйнштейна. Потому что человек до Достоевского и после — это разный человек. Это человек, узнавший о себе гораздо больше, чем он знал. Это в нем открыл Достоевский.
Поэтому так важно соприкосновение с ним. Кто-то предлагает убрать Достоевского из школьной программы, поскольку ребенок якобы еще не в силах понять его идеи. Можно подумать, что для взрослых людей его романы не сложные. Нет гарантии, что человек, став взрослым, вдруг постигнет Достоевского. Но дело не в понимании — никто, ни взрослый, и ребенок, ни литературовед, ни критик не могут объять необъятное и постичь всей глубины — но важно соприкосновение с ней.
Вообще-то Достоевский — писатель молодежный, у него герои-то все молодые, в возрасте 25-27 лет. И проблемы, которые занимают его героя, волнуют человека в молодом возрасте — проблемы смерти, жизни, счастья.
Вся наша классика вскрывает эти проблемы. Я однажды пошутил, что если бы Татьяна Ларина пошла за Онегиным, то мы бы уже давно примкнули к мировой цивилизации. Но она не пошла за Онегиным, и Достоевский в своей «Пушкинской речи» объясняет почему — потому что нельзя строить свое счастье на несчастье другого. Это имеет отношение ко всему происходящему, это те вопросы, на которые нам предстоит искать ответы.
Поэтому отказаться от этого духовного багажа — это просто обрезать корни. Не нефть, не газ, не алмазы, а то, что дала русская литература — это ресурс нации. Но преподавание Достоевского и других классиков — действительно вопрос сложный. Все здесь зависит от учителя. Учитель — как тот магический кристалл, через который русская классика может дойти или не дойти до читателя. Именно учитель может передать не просто сумму идей, а поэтику. Это бесценно, отказываться от этого нельзя, потому что ничего лучше классики у нас пока нет.
Записал Роман Кизыма
|
